— Жаль, но попытаемся синтезировать новую запись.
В течение последующих двух часов крейсер несколько раз менял позицию вокруг Марса, вскипающего по всей поверхности султанами дыма, пара и огня. А потом в зале появился «серый призрак».
Произошло это неожиданно для всех — ни одна сторожевая установка не отметила приближения к крейсеру какого бы то ни было тела. Главный виом зала вдруг словно раскололся, впустив в зал сгусток серого тумана. «Туман» собрался посередине зала в причудливое облако, из которого к людям вместе с волной теплого воздуха вышел человек! Не великан-гуманоид, как в прошлый раз, на полигоне, а обыкновенный человек с усталым лицом, одетый в серебристо-голубой комбинезон спасателя. Он сделал несколько шагов, остановился, оглядел присутствующих в зале и сказал:
— Странные вы существа — люди. Вы не останавливаетесь на достигнутом даже в том случае, если материальные издержки превышают моральный выигрыш. Нам казалось, что в прошлую встречу мы хорошо объяснили ситуацию, что ваше стремление обуздать силы, многократно превышающие ваши собственные, — не более чем своеобразная реакция вашего сообщества на сопротивление окружающей среды, что разумные доводы понятны всем разумным существам. И снова убеждаемся — человек непредсказуем! Не потому ли, что разум ваш еще не закончил эволюцию социальных форм?
Нам надо было еще в первые встречи обратить на вас, на ваше движение к познанию пристальное внимание, ведь мы знаем — история сохранила факты: познание может принимать столь уродливые формы, что подобные цивилизации гибли в чрезвычайно короткие промежутки времени, не успев даже осознать причин своей гибели. Мне кажется, переоценка своих сил и возможностей тоже ведет к отклонениям в развитии цивилизаций, и вот об этом вам придется подумать всерьез, и думать не после развязанных событий, а до их свершения. Как ни горька преамбула, примите ее такой, какова она есть.
Сеятель прищурился, прошелся перед сбившимися в группу людьми, озабоченный и усталый, как человек, на которого неожиданно свалилось бремя ответственности за жизни других. Поднял голову.
— Конструктор родился. Он еще не созрел, но и от этого ребенка можно ожидать любого действия, сравнимого по мощности со вспышкой новой звезды! Уничтожить его не удастся, я слышал — в качестве экстренной меры вы были готовы пойти на это. Не удастся даже локализовать его в пространственном коконе, как только что пытались мы. Он слышит нас, но то ли не понимает, то ли не хочет понимать, то ли занят более важными делами — у сверхразума их более чем достаточно. Но вернее всего, он не может ответить так, чтобы мы поняли, ибо живет уже и в ином времени, и в ином пространстве…
Сеятель замолчал, к чему-то прислушиваясь.
— Чтобы оценить дорогу, надо ее пройти, — тихо сказал Торанц. — Как же иначе? И выхода… нет?
— Мы подстрахуем вас, но только что мне сообщили — кажется, Конструктор сам нашел выход. Я покидаю вас, но не верю, что в последний раз. До свидания, следите за Конструктором…
Облако вспыхнуло радугой. Сеятель расплылся в ленту дыма, и в зале стало пусто. И тотчас же донеслись чьи-то тревожные запросы и крики наблюдателей с других кораблей спасфлота.
— Конструктор поднимается!
— Он зашевелился!..
— Уходит!
Сориентировавшийся Пинегин включил сигнал тревоги, крики стали стихать.
— Внимание! Всем кораблям немедленно покинуть примарсианскую зону! Координаты выхода по базисному расписанию — вектор Юпитер — Земля. Как поняли?
Вокруг пылающего Марса стали зажигаться огоньки: крейсеры отвечали своему флагману и покидали примарсианское пространство в ТФ-режиме. Через несколько минут остался только их корабль, малым ходом уходящий прочь от Марса, к Земле.
Внезапно из багровой пелены атмосферы выпрыгнул, как поплавок из воды, белый шар «серых призраков», перестроился в кольцо, и оно поплыло в сторону от планеты. А вслед за ним всплыл жуткий в своем неземном, нечеловеческом величии, исполинский диск Конструктора. Впрочем, не диск — обращенный острием вниз черный конус, на гладком торце которого вырос странный нарост; на людей повеяло ощутимым ветром властной, всепокоряющей силы!
Марс кипел, выбрасывая в космос щупальца смерчей, словно пытаясь удержать странного и страшного пришельца, а тот медленно и торжественно всплывал над ним, окутанный бледным голубым сиянием и короной гигантских молний.
«Серые призраки» — снежинки рядом с айсбергом — окружили его со всех сторон, потом снова собрались в кольцо, уже под ним. А он все поднимался и поднимался, волоча за собой сверкающий воздушный шлейф, прошел мимо крейсера, качнув его волной гравитационного возмущения, и, постепенно уменьшаясь в размерах, затерялся в пространстве, направляясь в сторону северного Галактического полюса. Мимо Земли, мимо Солнца… А потом из тьмы космоса в том месте — все увидели это совершенно отчетливо — проявилась колеблющаяся фигура, полупрозрачная, сотканная из света… нет, не фигура — печальное лицо ребенка! И растаяла…
— Господи, он понял! — проговорил Торанц сдавленным голосом. — Он понял нас!..
И словно в ответ Конструктор вдруг передал в эфир отрывок из песни, одной из тех, что записал для него Грехов. И ушел. И во всем мире остался лишь этот печальный звук — тонкий и нежный, хватающий за душу, замирающий человеческий голос…
Книга третья
ВОЗВРАЩЕНИЕ БЛУДНОГО КОНСТРКТОРА
Часть первая
ОПЕР
Берестов
Большой выстрел
Не совсем прав был поэт, утверждая, что настроение — это климат сердца. Хотя оно к складывается из многих «мелких» эмоций и глобальных движений души, представляющих устойчивый спектр ее реакций на внешние раздражители, но помимо сердца в создании настроения участвует, к сожалению, и голова, особенно — плохого настроения.
У пограничника Честмира Тршеблицкого, значившегося в служебной табели о рангах под кодовым обозначением «гриф», то есть работающего самостоятельно и владеющего допуском к заданиям любой сложности вплоть до применения карт-бланша особых полномочий, имелось много причин к тому, чтобы настроение его сдвинулось в область отрицательных эмоций, однако основной причиной была привычка к пристрастному анализу заданий руководства. Проанализировав последнее, Честмир понял, что руководители погранслужбы перестали его ценить, ибо, по его мнению, подобные задания обычно выполняют стажеры службы, а не драйверы-прима, к которым принадлежал он сам. Задание состояло в кенгуру[14] до триангуляционного маяка на векторе созвездия Гиппарха, обозначавшего условную границу исследованного землянами космоса; маяк в течение трех суток не выдал обычного «на границе все спокойно».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});